ДОРОГАМИ РОССИИ ЭТАП 7

Август 1997 года.

Район: Центральная Чукотка.

Маршрут: ЧУКОТСКИЙ АВТОНОМНЫЙ ОКРУГ: Шахтерский-3 (аэропорт Анадырь) (05.08) — р. Первая — Второй — р. Раскокуркино — р. Правая Сборная — р. Сборная — прииск Быстрый — р. Носорог — р. Колби (Имлеткууль) (06.08) — р. Тнеквеем (07.08) — р. Скалистая (08.08) — пер. Катастрофный — р. Верумкувеем (09.08) — р. Тавайваам — р. Валунная — р. Мамчегыргын (10.08) — р. Тихая (11.08) — р. Рэнвеем — р. Горькая (12.08) — р. Бурная — р. Мамчегыргын (13.08) — залив Креста (14–15.08) — р. Юогаун (16.08) — бухта Эчкачек — Эгвекинот (17–20.08) (категория сложности — третья).

Продолжительность: без подъездов – 12 дней (06.08.97 – 17.08.97).

Протяженность: общая 328 км, в т.ч. на вездеходе 45 км, пешком 227 км, на морском катере 56 км.

Чистое ходовое время: общее 61 час. 01 мин., в т.ч. на вездеходе 3 час. 30 мин., пешком 53.07 км/час, на морском катере 4.24 км/час.

Средняя скорость: на вездеходе 13.7 км/час, пешком 4.27 км/час, на морском катере 12.7 км/час.

Участники (4): Николай РУНДКВИСТ (руководитель), Андрей БРАЗГИН (художник, фотограф), Андрей ЗОРИН (завхоз), Константин МЕРЖОЕВ (завснар).

Из Анадыря мы отправились в Эгвекинот.

— На вертолете?

— Нет, пешком.

— Рассказывайте... Там болота непроходимые...

— Мы будем стараться идти по горам, увалам...

— На сопках еще хуже. Там гололед!

Исполняющий обязанности генерального директора АО «Чукотавиа» Николай Андреевич Черемисин здорово помог нам: он разместил нас и пообещал содействовать доставке продуктов в Эгвекинот и нашему вывозу из Уэлена в Лаврентия попутным рейсом вертолета. Он же организовал наш выезд из поселка в сторону Золотых гор на вездеходе. Уступив в мелочах, Черемисин был тверд в главном: в Лаврентии мы приходим в кассу и, как обыкновенные российские граждане, покупаем билеты в Анадырь. Это было весьма проблематично, ибо необходимой суммой денег (по 1 миллиону 800 тысяч рублей на человека) мы уже не располагали. Вариант нашего вылета в кредит отвергался логичными доводами о наличии у авиаторов подобного мрачного опыта общения с известным путешественником Шпаро:

— Подрейфует, подрейфует, затем сдрейфит и нас вызывает. Потом говорит, что не вызывал. И не платит...

В конце концов договорились, что наши билеты будут оплачены по безналичному расчету моим издательством «Баско». Мишка положил в карман соответствующий счет. К началу отопительного сезона ему необходимо вернуться домой и приступить к своим прямым обязанностям. Поэтому в Анадыре экспедиция «Дорогами России-97» для него заканчивается.

— Не представляю, как без вас буду жить, мужики, — говорит на прощанье грустный Миша.

Володя Романенко тоже отправляется домой: его доконали ноги, и продолжение путешествия представляется мне издевательством над ним. А поскольку в соответствии с планом улетают полностью выполнившие свои задачи Игорь Губернаторов с Вовой Казанцевым, то мы остаемся вчетвером: два Андрея, Костя и я.

— Не ешьте медвежатину. красная рыба Тихоокеанского бассейна заражена, ее обязательно надо варить или жарить. Лучше варить. А икру-пятиминутку можно, — наперебой следуют советы от провожающих нас работников анадырского аэропорта. — Хариусов, белорыбицу можете есть хоть сырыми.

Малосольных хариусов и аналогичное корейское блюдо тфе (его более известное, но менее правильное название — хе) мы уже освоили: филе хариуса смешивается с солью, перцем и лимонной кислотой (за отсутствием уксуса). Все это погружается в полиэтиленовый мешок и интенсивно встряхивается минут 15. Все: блюдо готово к употреблению!

В Анадыре я рассматривал такую возможность решения седьмого этапа: Угольные Копи — верховья Тнеквеема, сплав по нему до озера Койныгытгын — озеро Ледяное, сплав по Мамчегыргыну до залива Креста и далее пешком  в Эгвекинот. Меня смутило отсутствие материалов для каркаса катамарана. Дальнейшее показало, что в верховьях Тнеквеема существуют развалины небольшого геологического поселка и материалы для рамы там есть. В верховьях Мамчегыргына строительство судна проблематичнее, ибо ничего, кроме  кустиков чозении, там нет.

Эскимосский поселок Уэлькаль жизнеутверждающе расположен на мысе, выступающем далеко в море. К нему ведут две дороги: берегом Берингова моря и по долине Тнеквеема. После некоторых раздумий мы не выбрали ни одной из них и вообще решили идти не в Уэлькаль, как предлагали анадырские авиаторы, а напрямик к верховьям Мамчегыргына. Весь этап до Эгвекинота можно разбить на три части: подход к Мамчегыргыну, спуск по нему до океана и берегом залива креста до райцентра Иультинского района. На третьем участке, если берегом существуют непроходы, возможны варианты. Когда дойдем, тогда будем думать.

От прииска Быстрого идем по долине ручья, называемого Носорогом. Из верховьев Колби в северо-восточном направлении переваливаем через Золотые горы. После второго перехода утренний туман начал рассеиваться, окрестные горы стали проявляться, будто изображение на листе фотобумаги, мокнущем в проявителе. Установилась солнечная погода, хрупкая, как изделие из хрусталя.

Вокруг тундра: тишина, бескрайность, светлость, простор, видимость до горизонта, янтарная морошка, крепкие подберезовики, высокое небо, прозрачный воздух, открытость, откровенность, бесхитростность, раздолье, безбрежье, непосредственность, искренность, хрупкость, беззащитность, многоцветность, черника, шикша, труднодоступность, безлюдность, воздушность.

Топлива почти нет. Дровами называем корешки, веточки и палочки размером со спичку. Приготовление еды требует несравненного искусства. Сначала из камней выкладывается очаг размером ровно под два котла. Затем разводится огонь. Каждая последующая веточка подкладывается строго в момент прогорания предыдущей. В дело пошел мой альпеншток, распиленный на чурочки и расколотый на лучинки. Хорошим подспорьем служит роман «Пастушья звезда» неустановленного автора. На очереди «Париж на три часа» Пикуля. На Чукотке можно обойтись без примуса, но это некомфортно. С нетерпением ждем Андрея Степочкина, который, кроме много другого, должен доставить в Эгвекинот примусы.

Костя позавчера набрал неспелой морошки, засыпал ее сахаром и ходил всех угощал. Андрей вчера дал мне кусок жареной гагары под предлогом того, что по розыгрышу мне достался «совершенно несерьезный шматок». Отставший сегодня перед обедом Андрон, оказывается, насобирал два мешка подберезовиков.

Мы среди каменного моря в самом сердце никому не известного таинственного Ушканьего кряжа, края, где всегда светит солнце. В верховьях Валунной ровная межгорная тундра сорвалась вниз каскадом водопадов и увлекла нас во внезапное ущелье. Его огромным сводом перекрывает снежник-перелеток. Под ним пещера длиной более ста метров. Снег в ней крякает, квакает, капает и грозит в любой момент обрушиться своей многотонностью.

С перевала в долину Мамчегыргына открывается замечательный вид гор Приэгвекинотья. Они не слишком высоки (чуть больше 1400—1500 м над уровнем моря), но это не пологие сглаженные холмы. Это остроконечные вершины, протыкающие небо своими иглами. Это стелющиеся по кулуарам снежники. Это озера, зажатые крутыми склонами.

Объем нагоняемых с моря облаков достиг критической массы, и они разрядились колким дождем. Четкая предрассветная граница ясного и пасмурного стала смещаться в океан. Поднялся ветер, и куски дерна, поддерживающие нашу палатку, не выдержали. Пару раз вспомнилось мое вечернее: «Черт с ними, шторма не будет!» Андрюха укрепил палатку речным песком и принялся готовить завтрак на гнилых ивовых веточках.

В шесть подъем. Вокруг бушует ураган. Ад. Смакуем рисовую кашу. Собираемся в палатке. Ждем Костю, который ставит себе утренний укол (его по-прежнему беспокоят глаза) пониже спины. Он пользуется одноразовыми шприцами, а обслуживаемое место протирает клерасилом. Сегодня он идет несколько сорокаминутных переходов без перекуров, так как «ширнувшись» не может переохлаждаться.

Всепроникающая моква несется параллельно земле, заливая правый бок. Тут и зонт не поможет!

Брод через Пырковаам несложен. После него Андрюха, шоферская душа, решил попробовать идти от бочки к бочке, полагая, что они обозначают некое направление. А куда как не в поселок может идти дорога? Бочки увели нас далеко от реки, а когда предстояло спускаться к Бурной, они вовсе исчезли.

Рискуя своей репутацией колдуна, кричу на тучи, продолжающийся дождь, на порывы ветра. Сегодня 13 августа, день рождения одного из моих сыновей, планируется праздничный ужин, и, естественно, желательна приличная погода. Открою небольшой секрет: во время разгона туч необходимо стоять лицом к воображаемому солнцу и интенсивно крутить палкой над головой. Против часовой стрелки.

После принятия Бурной (брод нашли со второй попытки) долина Мамчегыргына поворачивает направо, и река неожиданно скрывается в весьма глубоком каньоне. Высота стен достигает местами сорока метров. Река беснуется между стенами, вынуждая идти высоко над рекой по противному кочкарнику. Дождь начинает ослабевать.

Кочкарник хуже топкого болота. Болото не столь подло. Оно равномерно засасывает на каждом шагу приблизительно на одну и ту же глубину. А кочка иногда держит, иногда сбрасывает, иногда поглощает по колено. Никакой определенности. Дыхание неровное, хватаешь ртом необходимые молекулы кислорода вместе с комарами и мошками. Комары, кстати, безвкусны, а мошка имеет приятный сладковатый вкус. Не знали? Рекомендую...

Специфика движения по кочкам сходна движению по камням. До момента постановки ноги на очередную кочку необходимо определить опору уже для следующего шага. Если же вы поставили ногу и только после этого начинаете смотреть, куда водрузить на следующем шаге другую, в случае «живой» опоры падение неизбежно. Когда опора намечена заранее, вы успеваете перенести на нее центр тяжести своего тела. И так далее. Используя подобную технику можно передвигаться, например, по абсолютно подвижным осыпям. Постичь это искусство можно только практикой.

Андрон подстрелил нескольких гагар. Местные их категорически не едят, потому что они «воняют рыбой». Чем же тогда пахнет рыба, которую местные употребляют в неограниченных количествах? Гагары жирные и вкусные, из них получаются превосходные отбивные котлеты.

На ночевку круто спускаемся к Мамчегыргыну. Там много дров. По кронам чозении разбросаны сухие ветви, занесенные сюда паводком. Останавливаемся на берегу медленной протоки метрах в пятистах от основного русла. Идеальное место для палатки — ровный мягкий грунт, огромное количество камней для оттяжек палатки. И мертвая тишина, нарушаемая недовольными криками птиц. Судя по количеству экскрементов, мы заняли их место.

Достаю кагор.

— Я по твоей роже видел, что ты что-то задумал, — говорит Костя.

— Это в корне меняет дело, — заявляет Андрюха, довольно потирая руки.

— Квист был бы не Квист, если бы чего-нибудь не припас на такой случай, — заключил Андрон.

Кагор был выпит в первую очередь на голодный желудок. Затем Костя пожарил грибы, а дежурный Андрон готовил штатный «рис по-креольски». При подаче все это было тщательно перемешано. В итоге каждому досталось по доброй порции грибного плова. «Рис по-креольски» от «Русского продукта», на мой вкус, чуть-чуть переперчен, а в смеси получилось нечто идеальное. Следом пошли порционные куски гагар. Грудки подавались с кровинкой в присыпке кориандром, а бедра жарились более тщательно. По методам приготовления мясного участники экспедиции лежат в широчайшем интервале: от любителей чуть подкопченного сырого мяса до сторонников доведения данного продукта до состояния активированного угля. Предпоследним блюдом оказался костный бульон с потрошками, а завершил трапезу чай с лимонной кислотой и печеньем.

Идем на северо-восток. Мы вот-вот должны войти в Западное полушарие. Неподалеку большая стая серых журавлей. В этом краю их принято употреблять в пищу, но журавли — птицы хитрые и к себе не подпускают. Андрон все же решил попытать счастье.

— Буду колдовать, — заверил я Андрона.

— Квист, я начинаю тебя бояться, — сообщил Андрюха через десять минут.

Мы увидели Андрона, волочащего за собой журавля. Ему удался самый меткий выстрел в этом путешествии: с восьмидесяти метров он попал пулей в голову несчастной птицы. Охота сделала революцию в путешествиях. Раньше при виде первой послепоходной столовской пищи я дрожал от вожделения и  потом страдал несварением желудка. А сейчас мы ковыряем в зубах после каждого приема пищи!

Впереди слышен шум моря. Мы дошли от Балтики до Тихого океана! Справа от нас ровный берег залива Креста. Слева доминирует конус Большого Матачъыная. Горы, находящиеся напротив нас, постепенно растворяются в сумерках, превращаясь сначала в острова, а потом — в миражи. Прибой накатывает на берег с ревом реактивного самолета. Длинные сизые облака, просвечиваемые тускнеющими лентами оранжевого заката, опускаются на хребет Искатень. Контуры растущей луны размываются бесформенными облаками, и лиман погружается во мрак.

Залив Креста, а точнее Святого Креста (прилагательное не выдержало прихода советской власти),  назван экспедицией Витуса Беринга 1 августа 1728 года. Его появление здесь совпало с одноименным религиозным праздником. Вахтенный записал в корабельном журнале: «Во 2-м часу дождь перестал и оказалась со всех сторон земля. От 1-го часа до 7-и безветрие,  и мы стояли на одном месте». Штурманы Чириков и Чаплин составили «особливый чертеж» и весьма точно нанесли залив на карту.

Местные уверяют, что залив в плане напоминает крест. Если это так, то к его изображению приложили руку авангардисты.

Следует упомянуть и тот факт, что летом 1660 года сюда проникли промысловики боярского сына Курбата Иванова. Первооткрыватель назвал залив Креста Большой губой. Беринг и его штурманы, скорее всего, не знали об этом, и в конце концов прижилось их более эффектное название.

Пятнадцатого августа дневка на косе между рокотом моря и тишиной лимана. Безветрие. Облака висят над горами. Снизу они ровные, сверху взъерошены. Солнце медленно пробивается через их серые сети. Оно освещает облака, но те словно прилипли к горным склонам и не хотят оживать. Солнце уговаривает их еще полчаса, а потом обижается и скрывается за тучами.

К середине дня выяснилось, что наша палатка стоит на медвежьей тропе. Косолапые посещали нас несколько раз. А когда стемнело, вероятно, пришел главный. Он встал на задние лапы метрах в пятнадцати от нас на фоне полной луны — впечатляющая картина. Потом он начал двигаться в нашу сторону. Мы стали орать, бить ложками по котелкам. Он отступает. Через несколько минут мы видим его крадущимся по-пластунски вдоль лимана. Зад торчит кверху, и зверь ползет как партизан. На этот раз его шуганули палкой. Еще через десять минут он ползет берегом моря. Утром выяснили, что метрах в двухстах от нас на косе лежит дохлый морж. Видать, это был медвежий ужин.

Ночью спали плохо. Ночь после дневки всегда отличается повышенной пробуждаемостью. Плюс к этому медвежьи прогулки не могли не сказаться на чуткости сна. Да и прохладно было на морском берегу.

В тумане пошли по пляжу строго на север. Чего только не валяется на берегу... Океан очищается от скверны, выкидывая все инородные тела на сушу. Костя нашел совковую лопату, затем наткнулись на американскую канистру емкостью более 20 литров, в которой благополучно плескался... бензин!

У горы Черной ожидали прижим. Его нет, но нет и воды. Имеется в виду пресная, для обеда. Проходим 40 минут, ни грамма воды, еще 20 — опять ничего. Привал. Решаем идти до ближайшей воды. Давно пора обедать. Следующий переход входит в историю экспедиции как самый непродолжительный. Он длится около одной минуты. Со скалы крохотным водопадиком стекает вода, тут же растворяющаяся в песке.

— А дрова где? — Костя порывается идти дальше.

— Дрова будут!

Остановились практически на мысе, образуемом горой Черной: камни, валуны, отвесный берег с мрачными волноприбойными нишами. Светит солнце, тепло и приятно.

До обеда миновали птичий базар, где я с расстояния в 8—10 метров фотографировал чаек и бакланов. Андрон мог там наколбасить полтонны дичи, но проявил себя истинным джентльменом и, отойдя подальше, разнообразил наше трудовое меню отдельно пасущейся уточкой.

После обеда примерно ходка с четвертью прошла буднично. Единственное, что бросилось в глаза и
потешило самолюбие, так это полное отсутствие воды во всех выходящих к морю долинках. То есть пообедали своевременно.

К моменту достижения устья Юогауна начался прилив. Они случаются здесь с цикличностью в 6 часов (ежедневные приливы с нуля часов до шести утра, с двенадцати до восемнадцати) и вызывают поднятие уровня воды не менее чем на 1 метр. Решили не испытывать судьбу в поисках брода в устье, а сразу отправились вверх по реке. Правда, не все. Костя решил посмотреть устье и пошел по косе.

Выше по течению Юогауна мы обнаружили балки с баней, рыбным цехом, дизельной, бараком и туалетом. Хозяев не было, но, по-видимому, они недавно были здесь. Во всяком случае мы попили холодного чая, позаимствовали из мешка четыре сухаря и довольно бесцеремонно съели по ложке сливового джема из открытой банки.

Далее путь нам перегораживали не менее сорока проток вышеупомянутой реки. Последняя промочила нас по пояс. Хорошо, что практически отсутствовало течение, а то мы рисковали бы совершить заплыв в заливе Креста. Остановились напротив косы, по которой шел Костя. Перейти реку в этом месте сложновато. По-видимому, он убедился в этом, повернул назад и повторит наш путь. Учитывая длину косы, составляющую более трех километров, прикидываем, что он подойдет не ранее чем через полтора-два часа.

— Извините, господа, что заставил вас переживать, — были его первые и очень достойные ситуации слова. — Я даже плот из бочек пытался соорудить, но он дал крен, и я не рискнул им воспользоваться.

Рядом с местом ночевки угол лимана и симпатичные черные скалы. У их основания в землю вбит металлический геодезический знак «Охраняется государством». Из других окрестных достопримечательностей можно отметить кучу непотрошеной рыбы, вываленной кем-то под скалу. Костя изучил ихтиологическое кладбище, сообщив, что это — самцы и притом совершенно свежие и пригодные в пищу.

— Да ну их к черту, — характерно заключило общественное мнение.

Еще Костя по дороге нашел череп моржа с клыками. Один он отковырял и теперь тащит. Я начинаю понимать, почему его рюкзак не уменьшается в объеме, и иногда жалею, что не собираю подобных коллекций. Но представив, что все это надо тащить через болота, таможни, горные перевалы и зоны досмотра аэровокзалов суверенных республик, решаю:

— Да ну их к черту!

В обед 17 августа в бухте Эчкачек мы наткнулись на эгвекинотских рыбаков с катера «Надежда». Тогда же нам был сказан один из выдающихся комплиментов:

— Вы, ребята, по кочкам быстрее чукчей ходите. Мы давно за вами в бинокль наблюдаем.

Через два часа по приливу судно отходило. В бухте было тихо и уютно, но когда мы вышли в залив, нас основательно потрепало. Океанские волны сверху перехлестывали катер, заливая водой все содержимое каюты: капитана Мишу, помощника Эдика, нас, наши рюкзаки и еще человек десять поклонников рыбной ловли. Несколько раз я с тоской смотрел на качающийся вдали берег и размышлял о символичности названия нашего судна. На последних каплях бензина корабль дотянул до маяка на мысе Каменном. Дальше снова была бухта, катер уже не швыряло в разные стороны, и около полуночи в кромешной тьме мы ступили на улицы неведомого поселка с загадочным названием Эгвекинот.