Т.Зацепина
Маршрут до мыса Дежнева они прошли точно по графику. Позвонили домой: все, возвращаемся. И пропали почти на три недели. На мои вопросы Игорь Губернаторов, на котором лежала связь с прессой, отвечал: "Застряли в Лаврентии". Мы вместе прикидывали, когда же экспедиция "Дорогами России-97" вернется в Екатеринбург, и все время ошибались. Наконец-то ребята дома, а Николай Рундквист, руководитель, у нас в редакции.
Когда закончились деньги
В Уэлене четверо участников экспедиции - Николай Рундквист, Андрей Зорин, Константин Мержоев и Андрей Бразгин - проторчали одиннадцать дней. Потом на вездеходе добрались до Пинакуля. Еще двое суток ждали, когда кто-нибудь перевезет их на лодке в поселок Лаврентия. На шесть дней застряли там, еще на три - в Анадыре.
- Николай Антонович, на что же вы жили, когда деньги кончились? - В Уэлене нас поставили на довольствие в школе-интернате, чукотских детишек объели. Но мы там честно отработали: по три-четыре выступления в день, преподавали географию. Думаю, польза была, потому что география, которой мы учили, - живая. В поселке Лаврентия нас кормили раз в день: обедали в школьной столовой, там мы тоже выступали. Андрей Бразгин - он у нас охотник и художник заодно - три недели рисовал эскизы для книги об экспедиции, а попутно для местного музея сделал карандашный портрет Богораза, известного исследователя северо-востока России. Взяли натурой, кормежкой. Еще в Эгвекиноте купили сапоги болотные, а в Уэлене обменяли их на крупу гречневую.
- И много ее было? - Килограмма четыре. Цены там крутейшие: булка хлеба в поселке Лаврентия 18 тысяч, шоколадка "Пикник" 25 тысяч, самая тоненькая тетрадка самого низкого качества 6 тысяч, яичный порошок - 110 тысяч кило. У меня обуви уже не было, на еду променяли. Мы бы много чего еще обменяли, но то, что оставалось, товарный вид потеряло. Кстати, в Эгвекиноте хлеб дешевле, всего 5 тысяч. И продукты там самые разные, а вот в поселке Лаврентия большинства продуктов просто нет: ни тебе капусты, ни картошки, только хлеб и "сникерсы".
- А почему вдруг про тетради вспомнилось? - Сидели мы долго, можно сказать, маялись от безделья. Вообще работа была: те же путевые заметки писать, но ни карандашей, ни ручек, ни бумаги, а свое все уже исписали. Во многих поселках невозможно даже тетрадку купить. Знаете, как там люди письма пишут? Вырывают страницу из книги и пишут прямо по тексту...
Восточная часть России
- Вы проехали и прошли от Выборга и до мыса Дежнева - главное впечатление... - ... Необъятность Родины моей. Теперь она объятная, я ощущаю ее размеры, но чтобы это почувствовать, надо было пройти именно по такому маршруту.
- Но вы же на востоке много ходили... - Да, но на Чукотке я никогда раньше не был, мы были на Колыме, в Якутии, на Камчатке, в Корякии, везде, кроме Чукотки. А тут мы пешком шли по ней 60 дней. Я даже не подозревал, насколько это красивый и необычный район. Его никто не знает, потому что это далеко. В чем-то Чукотка похожа на Урал. Вот Алтай - он более фотогеничный, чем Урал, если брать в целом, хотя это спорно. Но Урал длинный, здесь и жемчужины есть, допустим, Манарага, Сабля, а между жемчужинами - проходные участки. Ну и на Чукотке примерно так же. Можно дня три идти какими-то болотами, трясина под ногами чавкает, потом вдруг раз - каньон, все реки из тундры убегают вниз, текут по каньонам. Или холмистая местность резко повышается, показывается цепь гор, озера между ними. Мы видели озеро километров 20 длиной и километра полтора шириной, песчаные пляжи, похоже на озеро Щучье на Урале. Мы об этом раньше не знали. Но и многие местные жители тоже ничего не знают. Я бы их разделил на две категории: поселковые и оленеводы. Оленеводы постоянно кочуют, это нормальные люди, им не на кого рассчитывать, они знают и историю Чукотки, и природу, и быт, и нравы. А поселковые дальше поселка никуда не ходили. Те, кто живут в поселке Лаврентия (а там даже травы нет), не подозревают, что в пятидесяти километрах целые рощи чозеневые (разновидность ивовых). Они знают, что на Чукотке деревьев нету, но деревья есть примерно 30 см в диаметре и по 4 метра высотой. Просто люди нелюбопытные.
- То, что Чукотка, как принято говорить, далеко от материка, очень чувствуется? - Везде по-разному. На мысе Дежнева все разрушено, стоит обветшалый памятник Дежневу, поселок заброшен. Были здесь раньше дома добротные, но их привели в такое состояние, как будто рота солдат их неделю разбивала. Рядом горячий источник. До него бы дорогу всего-то километров десять сделать, да туристов принимать. Американцы долго проявляли интерес к этим местам, а потом потеряли. Там, где нормальный глава поселка, он процветает на уровне столичного города. Эгвекинот, например. Но это русский поселок. Если в поселке живут одни чукчи, у них тоже все хорошо, а вот если пятьдесят на пятьдесят, тогда все, финиш. Местные не работают, считают, что им все должны, все клянчат. В поселке Лаврентия нам квартиру дали. Заходят без стука. Мы что-то готовим, они берут со стола одно, другое: "О, спасибо, беру. И это беру. И этим угостите. Вот еще тысяч 150 дайте..."
- Помнится, когда перед экспедицией обсуждалась проблема ночевок, варианты были от шикарных отелей до палаток. Что вышло на самом деле? - Самые классные ночевки в номерах люкс в Эгвекиноте, причем бесплатно, плюс бассейн, баня, сауна, еда, и еще нам 200 тысяч на водку дали. А что? Прекрасное средство от расстройства желудка. Идем - едим концентраты, а в поселке огурчики, помидорчики, обязательно водкой запить надо. Обратный пример - так называемая гостиница в Пинакуле, бесплатная. В прихожей валяется кусок туши китовой килограммов двести весом, причем китом-то эта туша была года три назад. Вонь немыслимая, а местные жители от нее куски отрезают и еще варят.
Евражки табака
- Раз уж начали о еде, что ели вы?
- Пробовали сырое мясо китовое, моржей пробовали. Аборигены едят у моржей все, но высший пилотаж - содержимое желудка моржа, частично переваренное, вкус своеобразный, но вонь, конечно, адская.
- А на маршруте? - Мы 37 дней шли без связи с окружающим миром. Все несли на себе. Был пеший переход от Галимого до Омолона, сплав по Омолону, снова пеший переход от Омолона до Еропола (это правый приток реки Анадырь), потом сплав до Марково. Это где-то 450 километров пешком и 750 сплавом. Я не представляю, как без охоты можно было бы дойти. Была у нас сырокопченая колбаса Екатеринбургского мясокомбината (между прочим, подарок) из расчета палка в день. Последнюю палку съели на мысе Дежнева. Это, я скажу вам, вещь! Пять месяцев в тепле, и не только не испортилась, но и вкуса не потеряла. А кроме нее утки, куропатки, зайцы...
- Кто у вас такой крутой охотник? - Андрей Бразгин, он не крутой, просто дичи много, в одну промахнешься - в другую попадешь. Евражки - это местная разновидность сусликов, очень вкусные.
- Их жарили, варили?
- У нас были куропатки табака, евражки табака, суп варили. Евражек мы ловили голыми руками, они убегать не могут, настолько жирные. Рыбу ловили. Если бы стояли на месте, а не шли постоянно, дичи и рыбы запасти можно было море.
Мотоцикл - зверь, а пешком лучше
- Насколько я знаю, техника не подвела. Себе мотоцикл покупать не собираетесь? - Мотоциклы ирбитские хорошие, но трясет на них очень, шумно, пыль столбом стоит. На велосипеде то же самое, только хуже, там еще дышать приходится полным ртом. Из транспортных средств для таких экспедиций мотоцикл действительно оптимальный вариант, потому что машина где-то не пройдет, вездеход слишком тяжелый, а мотоцикл можно и поднять, и перетащить куда угодно. Если ехать на велосипеде, нужен год. Нам встречались датчане, которые из Магадана отправились в Калининград, еще видели канадцев, они ехали из Магадана в Индию, тоже на велосипедах. Но пешком несравнимо лучше.
- Вы столько дней были вместе друг с другом. Конфликтов не возникало, особенно когда сидели без работы? - Нет, мы просто молчали. Команда у нас настолько схоженная, понимаем друг друга с полужеста, полувзгляда и можем молчать целыми днями. Мы умеем молчать. В конце пути говорить было не о чем, обо всем переговорили. О том, что видишь на маршруте? Это вместе с тобой видят и другие. Был у нас еще парень из Казани, он не смог в нашу ауру вписаться: трещит-трещит, трещит-трещит, а мы молчим.
- А почему он не дошел до мыса Дежнева? - Мы там стали натуральными чукчами, не теми, конечно, которые ленивые. Нас так чукчами и звали. Между прочим, это самый большой комплимент. Как-то местные видели, как мы идем: "Ничего себе, - говорят, - вы носитесь по кочкам, так только чукчи могут ходить". А парень из Казани сошел, открылась старая травма ноги. Даже маршрут пришлось немного изменить, чтобы зайти к оленеводам и там его оставить. И хоть он главный турист всего Татарстана, загоняли мы его натуральным образом. Мы на последнем отрезке такую форму набрали, вообще блеск. Я похудел на 14 килограммов и чувствую себя отлично.
- Теперь хоть на полюс? - Куда угодно. Вернувшись домой, в футбол играли, я уже лет десять не чувствовал такой легкости. Не играл - летал как орел.
©"Уральский рабочий"
Перепечатка разрешается со ссылкой на электронную версию газеты и указанием ее адреса: http://ur.etel.ru
|