Июль-август 1999 года. Район: Центральная Камчатка (Ключевская группа вулканов). Участники: Николай РУНДКВИСТ (1957, 178/83, руководитель), Александр БЛАГУЛЯК (1951, 170/80), Александр БЛИНКОВ (1958, 164/78, кинооператор), Игорь ВОЙЦЫК (1963, 164/76), Павел КРАВЧЕНКО (1969, 176/72), Светлана КУЛЕШОВА (1975, 156/58), Георгий ПАХОМОВ (1965, 178/68), Михаил СЕМЕНОВ (1969, 180/65, завхоз), Анатолий ЯНЦЕН (1960, 188/82, завснар). (9 чел.).

Ночь перед восхождением была адской. Западный ветер трепал как хотел нашу палатку, стоящую на высоте 3310 метров над уровнем моря в аэродинамической трубе на перевале Вулканологов между Ключевской Сопкой и камнем, или, если хотите, между ледниками Чернова и Богдановича. Треск оттяжек и хлопанье тента были такими, что вряд ли кто спал больше получаса за всю ночь. В третьем часу я отыскал часы, лежащие в кроссовке и с ужасом обнаружил, что они показывают 7,2 градуса ниже нуля! Это внутри нашего жилища! Ветер подравнял температуры в палатке и за бортом. Утром термометр Саши Благуляка показывал минус 10.
В 4.00 был назначен подъем дежурных. Точнее, я должен был встать, оценить обстановку и при положительном решении будить Саню Блинкова с Пашей Кравченко. Но ветер был столь страшен, что в 3.40 я выключил будильник и часов до шести тщетно пытался дремать, забившись с головой в спальник.
В 7.30, уже после завтрака, я взял фотоаппарат и пошел погулять. Втайне мы все надеялись, что с восходом солнца ветер утихнет. Однако этого не произошло. Его порывы почти сбивали с ног, но видимость, что удивительно, была почти абсолютной. Пока я снимал поземку с диафрагмой 22 и Тихий океан, отчетливо просматривающийся на востоке, руки совершенно окоченели. Было чудовищно холодно и ничего не хотелось. Порылся в рюкзаке, достал всю имеющуюся одежду и напялил на себя. Движения сделались несколько скованными, но стало намного веселее. Поразмыслив, я сообщил команде, что в 9.00 состоится выход на Ключевскую Сопку.
Вариантов подъема было хоть отбавляй. Мне казалось, что лучше по спирали уйти на восточный склон и по нему набирать высоту. Плюсы: склон был освещен солнцем и позволял хоть как-то скрыться от бешеных атак западного ветра. Но Саша Благуляк указал на существенный минус: если случится извержение, то выброс при таком ветре накроет как раз восточный склон, а за одно и нас. В итоге полезли прямо в лоб, слегка смещаясь к западу.
После снегопада Ключевская Сопка уже не выглядит черной. Приходится по очереди торить снег глубиной до 30 см. Это довольно утомительно. Временами переходим на участки осыпей, но и на них не лучше, поскольку ноги то и дело проскальзывают. Медленно поднимаемся вверх, один за другим утекают 30-минутные переходы. Дико мерзнут руки, несмотря на три слоя разных перчаток. Но наибольшей моей глупостью был отказ от альпенштока. Он вместе с дрыном Толика используется в качестве центрального кола в палатке. Я и уговорил Толика идти с пустыми руками, оставив палатку в покое. Теперь оба мучаемся. Когда Толик идет впереди, то почему-то напоминает мне огромного хоккейного вратаря без клюшки, размахивающего руками.
На высоте 3800 ветер стал слабеть, тут видимо поменьше сказывается эффект аэродинамической трубы. Кроме того, и солнце стало временами припекать.
Где-то на 4000 метрах Миша, обгоняя, обозвал меня "дохлой лошадью". Я очень обиделся и дулся минут 10. Это было первым признаком горной болезни, поскольку мы постоянно позволяем в адрес друг друга высказывания типа "тощий старик" (про Мишу) или "старая ящерица" (про меня).
Весь подъем тщетно жду, когда откроется второе дыхание. А его все нет и нет. Не скажу, что пережил какой-то критический момент, когда хотелось бы повернуть назад, но весь подъем дался очень нелегко. Сильно раздражало то, что иногда проваливаюсь в снег по колено, даже идя по утоптанным ступеням.
Привал. Альтиметр в моих часах показывает "4520". Сижу, выискиваю ртом кислород и вдруг ощущаю табачный дым, исходящий от Геры. Встать и пересесть нет ни желания, ни сил. Замечаю только:
- Ну и здоров же ты, коль и тут чувствуешь избыток кислорода!
Идем дальше. Теперь уже точно дойдем! Впереди все чаще оказываются Миша с Толиком. У наших энергетиков такие длинные шаги, что я с трудом попадаю в их ступени. Как идут те, кто еще ниже ростом? Двигаюсь медленно. Неожиданно снизу слышу голос Светы:
- Пустите меня!
Света обгоняет. Она идет рывками: довольно быстро делает штук сорок шагов и останавливается на отдых.
Делаю шагов двадцать и тоже останавливаюсь. Ощущаю легкое головокружение. Вот бы на дрын опереться. Идиот! Опускаю голову вниз, мозг получает недостающие молекулы кислорода. Иду дальше и считаю "раз-раз" или "раз-два". Потом: "Раз, два, три, ...тридцать два, тридцать три..." Все. Остановка. Поднимаю голову. Прямо передо мной стоят Света и Гера, высоко-высоко, опираясь на ледоруб, стоит Миша, сзади стоит Паша. ВСЕ стоят!
Проходят еще один или два перехода.
4560, 4620, 4670, 4700...
- Я на краю кратера! - орет сверху Мишка.
Ура! Хотя это и так заметно, из-за его спины поднимается белесое облако. Ползу на четырех точках. Вижу, как поднимающиеся мостятся под небольшой скалой. Я вылезаю через 11 минут после Миши, по-моему, седьмым и плюхаюсь во весь рост в теплую грязь. Ключевская Сопка дарит путешественникам приятный сюрприз: грязное фумарольное тепло.
- Испачкаешься!
- Плевать!
Последние метров сорок перед вершиной почти нет снега. Прямо из-под ног то тут, то там поднимаются теплые дымки. Вулкан живет! И пахнет травильным отделением Белорецкого металлургического комбината.
- SO2, - комментирует химик Гера.
- Теплотрассой воняет, - говорит милиционер Паша.
Вот уже мы вдевятером на вершине. Как здорово!
Пар из кратера повалил еще гуще. Конфигурация жерла совершенно непонятна, да и к самому краю подходить страшновато. Обращаемся к литературному источнику. Первый покоритель Ключевской Сопки в 1788 году, некто Данила Гауз, писал: "Кратер выбрасывает беспрестанно огонь и пламя, днем пламя незаметно, но ночью видно ясно со всех сторон... Достигнув, наконец, вершины горы, я увидел весь кратер, который имел почти треугольную форму протяжением в одну версту. Середина была заполнена лавой в виде корки. Она образует возвышенность над краем кратера. На боках этой лавовой горы видно, кроме главного кратера, несколько значительных отверстий, откуда выходят пары и огонь. В самой горе слышен также страшный шум, как будто она дрожит под ногами. Вредные пары испускают сильный сернистый запах..."
На часах, словно в почетном карауле, застыли цифры "4750". Удивительная точность!
Фото и видеосъемка.
Флаг мясокомбината.
Колбаса упомянутого производителя.
- Минус три градуса, - торжественно объявляет Саша Благуляк.
Все вдруг начинают петь:

Любить я раньше не умела так
Огненно, пламенно,
В душе моей неосторожно вы
Разбудили вулкан!
Помоги мне! Помоги мне!
Желтоглазую ночь позови,
Видишь, гибнет,
Сердце гибнет
В огнедышащей лаве любви!

19.07.01